Детский сад № 26 города Белово

Маленький Моцарт пишет концерт для фортепиано

Все, что связано с детством Вольфганга Амадея Моцарта, плохо умещается в педагогичес­кие рамки. Ясно почему - ведь никто раньше не сталкивался с подобными чудо-детьми. Никто и никогда! Это был дар свыше, непонятный и загадочный. Можно представить себе, как не просто было воспитывать такого сына его родителям. Особенно отцу, учителю музыки, хорошему музыканту и композитору Леопольду  Моцарту. Поэтому вряд ли можно всерьёз осуж­дать Моцарта - старшего за его, сточки зрения сегодняшнего дня, «непедагогичное» поведение, когда он организовывал по всей Европе концер­ты совсем маленького 4-летнего Вольфганга и 6-летней дочки, его сестры,  Наннерль. Кон­церты, оказавшиеся слишком утомительными  для маленьких музыкантов. Повторяем, никто раньше не знал, как воспитывать таких детей. Да и сейчас, честно говоря, мало кто знает. И всё же, как, минимум,  одна удивительная исто­рия, произошедшая с самым великим вундеркин­дом всех времён и народов, представляет явный педагогический интерес.

Однажды, когда Вольфгангу была 3,5 года, папа пришёл с работы домой и увидел необыч­ную картину: сынок сидел за столом и что-то энергично писал чернилами на нотном листе. Малыш так был увлечён своим занятием, что да­же не заметил прихода отца. Он перепачкал в чернилах всё, что только можно было перепач­кать: одежду, руки, лицо, стол. Даже пол вокруг стола был залит чернилами. Огромные чернильные кляксы покрывали и уже исписанные нота­ми листы, разбросанные по всему столу.

-  Что делаешь, сынок? — удивился папа.

-  Пишу концерт для фортепиано.

-  Можно посмотреть?

-  Да, можно.

Леопольд взял уже исписанные листы, дол­го всматривался в ноты, проступавшие из-под чернильных клякс и помарок, и был потрясён до глубины души. Его крошечный сынок напи­сал концерт по всем правилам композиторской техники. Более того, темы концерта были ориги­нальные, собственного сочинения. Невероятно! Удивительно! Сказке подобно! «Как он мог это написать? — изумлённо спрашивал себя Моцарт - старший. — Ведь никто его не учил. Как будто рукой малыша водила рука Бога».

-  Молодец, — похвалил Вольфганга папа. — Ты написал очень хорошую музыку». Потом он начисто переписал концерт и сыграл его. Это было первое произведение будущего великого композитора.

Нам есть чему поучиться в этой ситуации у Леопольда Моцарта. Он не отругал сына за ис­пачканные- пол и одежду. Не выбросил покрытые кляксами листы нотной бумаги в мусорное вед­ро. Напротив, он бережно собрал нотные листы и переписал их начисто и похвалил малыши. Всегда л и мы так внимательно и с уважением от­носимся к творчеству наших детей, не обязатель­но музыкальному? Вот несколько примеров.

Шестилетняя Ирочка выстроила красивый узор из кубиков на полу, а мама разбрасывает кубики и ругает дочку: «Что ты весь пол заняла. Негде пройти».

Пятилетний Серёжа бьёт по клавишам и что-то напевает. Он сочинил песню и пытается сам себе сыграть аккомпанемент. «Прекрати сейчас же! Хватит шуметь! Займись каким-ни­будь делом», — прогоняет его от инструмента папа.

Так мы, сами того не сознавая, зарываем в землю талант ребёнка. Тушим маленькие, ещё совсем слабенькие искорки зарождающегося дет­ского творчества. Искорки, которые могли бы разгореться в пламя. А могли бы сделать талан­тливого ребёнка талантливым взрослым!

Мелодия, услышанная до рождения

Педагогические теории далеко не всегда кажутся очевидными. Особенно, если гово­рить о теориях, так или иначе связанных с му­зыкальным воспитанием. На наш взгляд, это происходит потому, что благотворное влияние правильного музыкального воспитания не так заметно, как влияние воспитания физического или, скажем, трудового. Не так заметно и трудно измеримо. Например, практически невозможно доказать что ребёнок, полюбивший класси­ческую музыку, становится добрее, обладает более тонкой духовной организацией, способен в большей степени, чем ребёнок, музыкального воспитания лишённый, к сочувствию, милосер­дию, состраданию, к тому, чтобы почувствовать боль другого человека.

Примерно также обстоит дело и с мнением уче­ных о том, что дети, которые слушали классичес­кую музыку ещё до рождения, находясь в животе матери, лучше развиваются физически, более продвинуты интеллектуально, легче обучаемы. Впрочем, последнюю теорию в какой-то мере под­тверждает эта удивительная, почти невероятная история. Её  рассказала нам хорошая знакомая, не доверять которой у нас нет оснований.

Виолончелистку Ирину Кулешову (фами­лия и имя по её просьбе изменены) мы знаем со студенческих лет. Она училась в институте им. Гнесиных на двух факультетах (что бывает не часто) — струнном и композиторском. Подавала как виолончелистка большие надежды, могла стать солисткой, но не получилось. С момента окончания института и до сих пор она работает педагогом музыкальной школы. В молодости Ирина пыталась сочинять музыку, даже написала симфонию и концерт для виолончели с оркес­тром, но, кроме нескольких небольших пьес для виолончели, опубликовать ей ничего не уда­лось. Потом пошли семья, дети (у Ирины трое детей, два мальчика и девочка), и мечты юности стать композитором так остались мечтами.

Своего старшего сына, Вову, Ирина начала учить музыке с пяти лет. Сначала учила на вио­лончели сами. Потом отдала и музыкальную шко­лу по классу фортепиано. Однажды, когда Вове исполнилось десять лет, Ирина услышала, как он наигрывает мелодию, которая что-то ей напоми­нала. Что-то давно забытое из прошлого.

Что это за мелодия? — спросила она сына. — Где ты её слышал?

-   Я не знаю.

-  Как это не знаешь? Такого не может быть.

-  Ну, честное слово, не знаю. Почему-то она пришла мне в голову.

Ирина мучительно вспоминала, откуда она сама знает мелодию, которую играл Вова. Даже ночью долго не могла уснуть. И, наконец, вспомнила. Это была главная тема концерта для виолончели, который Ирина писала как дип­ломную работу  при окончании композиторского факультета. Вспомнила и другое. В то время она была па шестом месяце беременности и часто иг­рала эту тему дома. Самое любопытное было то, что эту мелодию позже она заменила на другую и никогда больше ее не исполняла. Даже руко­писные ноты при переезде куда-то затерялись. Вывод напрашивается один: Вова мог услышать мелодию, только находясь ещё в животе.

Услышав от Ирины эту истории, мы новыми глазами взглянули на открытие, сделанное в нача­ле 80-х годов прошлого века врачом-педиатром, доктором медицинских наук М.Г.Лазаревым. Врач утверждал, что ребёнок ещё в дородовый период положительно реагирует на классическую музыку. Метод Лазарева прост и доступен любой маме после 16 недель беременности, когда меж­ду мамой и будущим ребёнком устанавливается контакт и понимание. Достаточно несколько раз в день на 5-7 минут приложить к животу наушни­ки, через которые самый юный слушатель будет получать удовольствие от тихой, мелодичной, лучше всего классической музыки.